Киммерийское лето - Страница 33

— У Артура тоже есть права, так что мы можем меняться за рулем, — говорил Юрка. — Я бы ехал без ночевки. Подменяя друг друга, можно запросто отмахать за сутки полторы тысячи километров. Я в прошлом году в одиночку делал девятьсот без особой усталости.

— Зачем лететь сломя голову? — возразила Елена Львовна. — Ну, приедете на море днем позже — не такая уж потеря…

— Правильно, — поддержал Иван Афанасьевич. — Доедете в первый день до Белгорода, заночуете в тамошнем кемпинге, как раз будет полпути. А утром спокойненько, не торопясь двинете дальше, и вечером вы уже в Крыму. Это же опасная штука, ребята, сколько я видел несчастий на дорогах… и сам бился, и видел, как другие бьются… Первую свою машину — отличнейшая была «Татра», восьмицилиндровая, с воздушным охлаждением, — я расшиб вдребезги, в Германии еще дело было. Не знаю, как жив остался… «Татра» эта по автобану давала полтораста в час без всякой перегрузки — красота, идет, бывало, как зверь, только свист слышен в воздухозаборниках, будто у нее сзади турбина…

— Вы так вкусно рассказываете о скорости, — засмеялся Адамян, — и в то же время уговариваете нас ехать потихоньку…

— Э, сравнили! — Иван Афанасьевич грузно поднялся из-за стола. — Мне тогда терять нечего было: молодой, без семьи… то есть я хочу сказать, семья была не со мной, — быстро поправился он, на мгновение смешавшись. — Да и оставалась еще этакая, знаете ли, фронтовая лихость — двум смертям не бывать, а одной не миновать, сегодня ты жив, завтра тебя нет, тут уж было не до осторожности. У вас дело другое, я вам обеих дочек своих доверяю!

Он шутливо погрозил пальцем и посмотрел на часы.

Ну, пойду вздремну, вы извините, мне вечером поработать придется. А насчет отъезда решайте уж сами, можете хоть завтра с утра ехать, если все готово…

ГЛАВА 9

На следующий день старт не состоялся, потому что утром у Светланы начался приступ мигрени — обычно это бывало как минимум на сутки. Родители уехали на работу, Юрка возился с машиной, Светлана лежала в темной комнате с грелкой на голове, Адамян засел за рояль и негромко наигрывал что-то элегическое — возможно, Грига, Ника не была уверена. Самой ей заняться было нечем, а читать не хотелось.

Томясь бездельем, она побродила по комнатам, потом натянула старый тренировочный костюм, спустилась во двор и заползла к Юрке под машину. Здесь было прохладно.

— Тебе помочь чем-нибудь? — спросила она.

— Чем же ты мне поможешь, только измажешься… Ну, хочешь, так подавай инструменты. Не простудись смотри на асфальте — а то подстелила бы, в багажнике есть брезент.

— Ничего, асфальт не холодный…

Некоторое время работали молча. Ника послушно вкладывала в Юркину черную от масла и грязи руку то ключ на четырнадцать, то ключ на семнадцать, то шприц, то еще что-нибудь такое же грязное и железное. Потом, набравшись храбрости, спросила небрежным тоном:

— Послушай, а тебе нравится Адамян?

Юрка ответил не сразу — ключ в его руке, которым он затягивал какую-то гайку, сорвался в этот момент, с силой ударив в днище; Нике на лицо упал кусочек сухой грязи, что-то посыпалось, едва не запорошив глаза.

— А, ч-черт, — с болезненной гримасой прошипел Юрка и подобрал звякнувший об асфальт ключ. Лишь кончив затягивать гайку и попросив у Ники плоскогубцы, он сказал: — Арт хороший экспериментатор…

Ника подождала продолжения и спросила:

— Нет, а как человек?

— В этом смысле я ведь его не очень знаю, — опять помолчав и как бы нехотя ответил Юрка. — Мы работаем в разных отделах, он в экспериментальном, я в теоретическом… Но вообще-то он парень вполне… Черт, все-таки руку я себе расшиб порядочно. Есть у вас в машине аптечка?

— А что? — испуганно спросила Ника.

Юрка показал ей кровоточащую ссадину на суставе.

— Ой, это же нужно сразу промыть и продезинфицировать — беги быстро домой, я тут все уберу!

— Погоди ты, не мельтешись. Если есть аптечка, дай мне йод и немного ваты…

Ника торопливо выбралась из-под машины, достала аптечку. Юрка, к ее ужасу, обтер пострадавшую руку тряпкой, намоченной в бензине, потом прижег ссадины йодом.

— О'кэй, — сказал он. — Знаешь, водители-профессионалы уверяют, что бензин — отличный дезинфектант… И ведь в самом деле, никто из них не возит с собой аптечек, а руки они калечат постоянно. Бензинчиком, говорят, промоешь — и заживает как на собаке… А почему он тебя заинтересовал, Адамян?

— Ну, просто… Мы ведь едем вместе, и… просто хочется знать; кто с тобой едет!

— Это Светка решила его пригласить. Пожалуй, идея оказалась удачной, с таким попутчиком не соскучишься, — Юрка коротко улыбнулся ей и стал собирать инструменты. — Ты иди, я тут сам закончу…

— А ты что сейчас собираешься делать?

— Мыться!

— Не-е-ет, а потом?

— Потом? Поваляюсь, почитаю, может и подремлю. А что?

— Да нет, ничего, — Ника мотнула головой, отбрасывая от щеки волосы. — Просто я подумала, что, может быть, стоит организовать какое-нибудь мероприятие. Если, конечно, Светка оживет.

— Честно говоря, я не особенно рвусь, — сказал Юрка, перетирая тряпкой ключи и укладывая их в инструментальный ящик.

— Тогда ты просто байбак! — сказала Ника и показала ему язык.

Юрка сказал, что язычище у нее что надо, собрал свое хозяйство, снял комбинезон, оставшись в шортах и майке, потом хлопнул крышкой багажника и ушел в подъезд, насвистывая «летку-енку».

Нике вдруг захотелось потанцевать, а потом стало грустно Все было как-то не так. Она забралась в беседку, где по вечерам старички-пенсионеры читали свои газеты, и сидела, раскачиваясь взад-вперед, поджав ноги под скамейку, держась за ее края и без слов мурлыкая тот же привязчивый мотивчик, что свистел Юрка. Возможно, ей стало грустно именно от этой мелодии — несмотря на легкий, беззаботный по первому впечатлению ритмический рисунок, она всегда казалась ей исполненной какой-то пронзительной тоски. Итальянский фильм, где эта безысходно-веселая «летка-енка» проходила как лейтмотив, кончался самоубийством героини, — возможно, именно поэтому праздничная мелодия звучала теперь так тоскливо.